Благоукрасители храмов 1504

В феврале «Царевококшайской иконописной мастерской» Йошкар-Олинской и Марийской епархии исполняется 20 лет. Предлагаем вниманию читателей интервью с ее основателем и бессменным руководителем – заслуженным художником Республики Марий Эл, членом Союза художников России, епархиальным древлехранителем Станиславом Поповым.

- Станислав Валентинович, почему датой образования мастерской считается февраль 2001 года? Ведь иконы вы писали еще до этого…

- Мы ведем отсчет с того момента, как нам было выделено под мастерскую помещение при возвращенном верующим старинном Троицком храме, от которого оставалась только нижняя часть. Рядом с храмом было отдельное здание постройки 30-х годов, где раньше располагалось управление местного транспорта – здесь, в просторном актовом зале, настоятель отец Евгений Кутырев и предложил нам устроить мастерскую. Нас – иконописцев тогда было только трое: Эдуард Ерофеев (ныне покойный), Елена Уткина и я. В этом помещении мы своими силами сделали ремонт и приступили к работе. Вначале только писали иконы, реставрацией не занимались. Потом Эдуард поехал в Москву, прошел обучение во Всероссийском реставрационном центре им. И.Э. Грабаря. Вернувшись, стал выполнять заказы по реставрации – дело нужное и очень востребованное, в этой сфере всегда был недостаток умелых рук и мастеров…

- Расскажите, пожалуйста, немного о предыстории открытия этой мастерской. Когда и как вам пришла мысль заняться иконописью? У кого вы учились?

-  Впервые писать иконы я попробовал в мастерской у Валерия Николаевича Ершова. Он был директором нашей художественной школы №1 в Йошкар-Оле и вел в старших классах живопись. Когда я, окончив художественное училище, устроился работать в краеведческий музей художником-оформителем, то по вечерам стал приходить к Валерию Николаевичу в мастерскую, которая была рядом с музеем. Помогал ему в реставрации, в тонировке икон, прописывал фон, потом сам стал писать небольшие образа. Между делом обучался, перенимал опыт. И главное, чему научился у Валерия Николаевича, – благоговению перед образом. Без этого в иконописи нельзя!

Через несколько лет, когда я сам стал преподавать в художественной школе, у меня появилась своя небольшая мастерская, и я решил заняться иконописью самостоятельно – было это в 1992 году.

- Вы тогда уже были воцерковлены?

- Нет, конечно. Я, как и все советские дети, не знал Бога, был даже не крещен. Но стал замечать, что если возникает какая-то проблема (а в то время практически никакой информации по иконописному делу было не найти), то ответ в конце-концов находится чудом находится – Господь управляет, чтобы можно было двигаться дальше! Интуитивно почувствовал, что в иконописи очень важно быть «своим», а не сторонним наблюдателем, и осенью 1992 года пришел к решению креститься.

После этого сразу работа легче пошла, всё наладилось. Появились и заказы, причем мне, начинающему мастеру, заказывали большие храмовые иконы! Я тогда их выполнял в академической манере, масляными красками. К каноническому изображению пришел уже позже.

- А в 1993 году вы получили архиерейское благословение на иконопись…

- Да, до этого мне сделал заказ на роспись Покровского храма в Кокшайске его настоятель отец Геннадий Яндулов (ныне покойный). Я с удовольствием взялся, сделал эскиз. И мы с отцом Геннадием отправились показать его в Казань, к владыке Анастасию, так как Марий Эл тогда входила в Казанскую епархию. Владыка одобрил эскиз, благословил меня на написание икон. И говорит с улыбкой: «А теперь идите в соседний кабинет – к своему архиерею». Оказывается, в то же время пришло архимандриту Иоанну, секретарю Казанской епархии, назначение на вновь образованную Марийскую кафедру!

Новый владыка тоже рассмотрел эскиз, внеся несколько дельных уточнений, и тоже благословил меня заниматься иконописью.

- И вернувшись, вы занялись росписью храма?

- Желание скорее начать было огромное… Но, видимо еще не пришло время – у меня появились сразу несколько срочных заказов на иконы от других храмов нашей епархии. Священники – отец Евгений Кутырев, отец Геннадий Яндулов, отец Василий Лихачев из Козьмодемьянска оказали мне огромное доверие, надо было оправдывать… Работать было очень интересно: ведь икона – это не просто доска и краски, а священный сосуд, вмещающий то, чего нельзя потрогать руками, а лишь ощутить сердцем по милости Господней. И поначалу мне, видимо, как неофиту, Господь давал иногда почувствовать эту необычайную глубину. Такие моменты запоминаются на всю жизнь!

Вначале мне казалось, что так и дальше будет, но потом потихоньку источник благодати, получаемой как Божий дар, начинает иссякать – чтобы вновь испытать ее, надо трудиться: и душой очищаться, и мастерство совершенствовать…

Случайно я узнал, что при Троице-Сергиевой лавре есть иконописная школа. Решил поступить туда, чтобы стать профессионалом в этом деле. Экзамены включали не только художественные навыки, но и знание основ церковной жизни, молитв.

Чтобы освоить азы богослужения, поехал пожить в Козьмодемьянск, в собор к отцу Василию, который был тогда благочинным. Он меня сразу поставил на клирос, где пели несколько бабушек… Научился там тоже немного петь, читать по-церковнославянски. Отец Василий помог мне выучить молитвы – утреннее и вечернее правило. Он же и дал мне характеристику для поступления, и даже проводил до Лавры, «сдал» в приемную комиссию. Это был 1995 год, конкурс был огромный – иконописных школ на всю страну были единицы.

Поступить мне тогда не удалось – завалил первый же экзамен! Конечно, огорчился, но не отчаялся: сделал вывод, что недостоин пока – не избрал меня преподобный Сергий… Узнал зато, что можно ездить в Лавру на консультации к отцу Луке, руководителю иконописной школы, – и я по нескольку раз в год приезжал к нему, показывал свои работы, получал советы, которые старался воплотить… Часто посещал и московские музеи, особенно залы иконописи в Третьяковке, где, глядя на работы именитых живописцев, пытался запомнить те ощущения, которые вызывает тот или иной образ. И потом, работая над иконой и не имея перед глазами образца, вспоминал эти ощущения…

- А как начал складываться коллектив иконописцев?

- Когда я работал над заказами в своей маленькой мастерской, то вскоре ощутил нехватку рабочих рук. Дело в том, что сама подготовка к письму – дело трудоемкое и долгое: подготовка досок, паволока, левкас… Мне очень хотелось не отвлекаться на это, а только писать. И я пригласил Эдуарда Ерофеева, с которым мы вместе учились в художественном училище. После училища пришла к нам и Лена Уткина, у которой я был руководителем дипломной работы – по теме, связанной с историей Марийского края, но в технике иконописи.

Стали работать вместе: Эдуард занимался левкасом и другой технической работой, я писал и параллельно обучал Лену, которая через некоторое время начала и самостоятельно писать. А вскоре мы оборудовали достаточно просторную мастерскую при Троицком храме.

- Кто заказывает вам иконы?

- Вначале основным заказчиком была наша епархия. Еще в мастерской художественной школы я написал свой первый иконостас – для домового храма «Троеручица». Потом владыка Иоанн заказал комплект аналойных икон – его писала Елена Уткина. Переехав в новую мастерскую, стали работать над иконостасом для Троицкого храма – разработка эскиза, заготовка досок, письмо… Дальше и от соседних епархий заказы пошли, и от частных лиц… Снова рук стало не хватать!

- И к вам пришли новые художники-иконописцы?

- Можно сказать, их Господь приводил. Мы специально никого не искали, как-то само получалось – придет человек, скажет: хочу у вас поучиться и работать, иконы писать… Некоторых я знал ешё по училищу. А у некоторых не было специальной художественной подготовки, но было большое желание и упорство – и они в конце концов освоили иконописную технику. Конечно, был и естественный отсев… В итоге, у нас работают сегодня более 20 человек – и в штате, и внештатные. Большинство из них – женщины и девушки, парни почему-то в художники сейчас не особо идут.

- Кроме иконописи вы занимаетесь и золочением?

- Эту технологию мастера-позолотчики обычно держат в секрете – у каждого свои наработки, свои нюансы. Так что информацию добывать было сложно: что-то подсмотришь случайно, что-то услышишь… Сам попытаешься – методом проб и ошибок, сделаешь какие-то выводы. Так понемногу стало получаться, обучил и некоторых наших иконописцев. Теперь уже и купола золотим, есть несколько в нашей епархии. Конечно, постоянно совершенствуемся, следим за новинками – к примеру, сейчас появились грунты, которые хорошо сцепляются с металлом. А это главная проблема – связать краску, позолоту с медным куполом, крышей.

- Когда вы переехали в здание нового Православного центра?

- Православный центр в Йошкар-Оле был сдан в 2010 году, в октябре мы и перебрались сюда. А это нынешнее просторное помещение на третьем этаже заняли на Крещение 2011 года. С тех пор работаем здесь – обосновались с удобством!

- Конечно, хорошая мастерская – это очень важно, но главное – люди! Каким образом удается поддерживать в коллективе комфортный микроклимат?

- Художники – народ особый, у каждого свой взгляд на творчество. И с моей точки зрения, лучше им не мешать, а постараться создать условия для работы. Большая проблема – сроки выполнения заказов. Иногда иконы рождаются долго, бывает даже по нескольку лет. Причем, чем больше опыта у мастера, тем длиннее процесс: хочется воплотить все задумки, усовершенствовать ещё и ещё… Но все же стараемся сроки соблюдать, хотя из-под палки никто работать не заставляет – мастер сам решает, что он делает сегодня, а что завтра.

- Чтобы устроиться к вам в мастерскую, надо быть обязательно воцерковленным?

- Желательно, конечно. Но раз человек пришел, у него есть цель писать иконы – это уже первый шаг. Второй – пройти обучение. Некоторые, начав, понимают, что это не их дело. Такое даже у хороших профессиональных художников бывает – не идет иконопись, и всё… И наоборот – бывает, человек раньше не рисовал совсем, а достаточно быстро обучается и, на основе образцов, выдает качественный результат. И никогда нельзя угадать наперед, кто останется, а кто нет – тут явно ощущается руководство свыше…

- А академические знания художникам не мешают? Ведь икона пишется не как обычная картина.

- Да, на классических полотнах так не располагаются ни предметы, ни люди – здесь другая перспектива, и к этому надо привыкать. Но главное – надо понимать, что изображая Господа, Богородицу, святых, мы рисуем не тело. Они все находятся за гранью материального мира, мы не знаем, как они там выглядят, что их окружает… Но иногда особо одаренным в духовном плане людям эта завеса чуть приоткрывается – и мы должны их опыт духовного видения собирать по крупицам. Святые отцы разработали особый язык, чтобы хоть как-то выразить свои откровения о духовном мире. Так и с иконами: язык канонической иконы – язык духа. Он выработан поколениями, и мы должны по мере сил стараться его освоить. Иконостас в земной церкви отражает то, что происходит в Церкви небесной – сейчас, вне временных рамок…

И, конечно, при написании образа обязательно должно быть молитвенное общение с первообразом. Без этого даже самая талантливо написанная икона остается просто картиной – не вызывает молитвенного состояния. А некоторые иконы – самые простые, а взглянешь, и молитва сама идет… Так что иконописцу необходимо хоть мало-мальское духовное чутье – а это приходит только с молитвенным опытом, воцерковлением.

- Какие, на ваш взгляд, в иконописном искусстве есть проблемы?

- По моему мнению, сильно притупляет чувства современное обилие печатных репродукций икон. Святое изображение может появится где попало, в том числе и в неподобающем месте. В машинах болтаются брелки с распятым Христом, календарики со Спасителем, Пресвятой Богородицей втиснуты в бумажнике между денежными купюрами, святые угодники Божии – даже на винных этикетках, на яичной скорлупе…

До революции существовала жесткая цензура на священные изображения и, на мой взгляд, сейчас ее не хватает. Разрушается благоговение человека перед образом, слишком обыденно всё начинает восприниматься – сакральное изображение превращается в профанное.

Вот рукописные иконы, в которые вложена частица души мастера, его молитва, мы стараемся сохранить любой ценой – даже очень ветхие. Считаю, что в семье должны храниться иконы, передаваемые из поколения в поколение. К нам в мастерскую иногда приносят на реставрацию образа, оставшиеся от прабабушек – берешь в руки, и сразу представляешь, сколько эта икона впитала в себя просьб и молений, радости и боли… Такие иконы – как члены семьи, за ними надо ухаживать, вовремя подлечивать-реставрировать, чтобы передавать детям и внукам как духовное наследство.

- Станислав Валентинович, спасибо за беседу. Помощи Божией всем вам в вашем труде!

Беседовал Евгений Опарин. Текст подготовила Марина Бикмаева.